А теперь немного подробнее. Войдя в холл Капеллы, я купил буклет к предстоящему мероприятию. В нем, после вступительных слов самого Кена Хэнсли, был приведен список из 23 песен, и было указано, что песни для концерта будут выбраны из этого списка, но не обязательно все. Сразу несколько поразило отсутствие в этом списке наиболее тяжелых и громких хитов как URIAH HEEP, так и самого Хэнсли. Но я тут же объяснил себе это тем, что, видимо, такая музыка не совсем подходит для капеллы.
Войдя в зал, убедился в правильности своих предположений – на сцене, помимо микрофонных стоек, стояли лишь акустическая гитара и клавишные. Стало ясно, что мне предстоит услышать акустический концерт Кена Хэнсли, и, конечно, в таком случае песни типа "Easy Living” и т.д. были бы неуместны. Так оно и вышло. С одной лишь небольшой оговоркой – это был вовсе не концерт, а, как и было объявлено в афишах – творческий вечер музыканта. И если принять это во внимание, то все сразу становится на свои места, и никаких неясностей не остается.Маэстро задержался лишь на 7 минут. В 19.07 он появился на сцене в сопровождении переводчика, который оказался совершенно необходимым лицом в этот вечер, только вот качество его переводов, если быть честным, оставляло желать лучшего. Сам же Кен, как мне показалось, очень сильно похудел, даже если сравнивать с тем, что я видел 2 года назад. И без того высокий, теперь из-за худобы (впрочем, толстым он никогда и не был) Кен казался чуть ли не гигантом. А лицо его было просто изрезано морщинами, очень глубоко впечатавшимися в кожу. Всем же своим обликом он мне очень напомнил индейца из резервации, именно – из резервации, а не того Гойко Митича, который в свое время безжалостно мочил на экране «проклятых бледнолицых». Одет он был в черную футболку (правда – нашу, от Радио РОКС), поверх нее – рубашка навыпуск нараспашку, и простые джинсы. Говорить об исполняемой в этот вечер музыке как-то, вроде нечего. Я не хочу сказать, что музыка была плоха, или исполнение – не качественным. Кен Хэнсли играл то на гитаре, то переходил за клавишные, но особых виртуозных изысков я в его игре не заметил. Но – стоп, ведь ни сам Кен, ни кто-либо другой никогда и не преподносили его, как супервокалиста или суперинструменталиста. Всегда и везде люди знали скорее не его самого, а его песни. Да и в афише этого творческого вечера он был представлен, как «легендарный композитор URIAH HEEP», так что все правильно. Кроме того, что ни говори, а пел Хэнсли свои песни с душой, (хотя он и упомянул об этом в одном из своих повествований), что он получает удовольствие от того, что происходит в этот вечер. Свои среднетемповые песни он играл в основном на гитаре аккордами, когда же подходило время для нежных страстных баллад, то Хэнсли или играл их перебором (причем делал это достаточно качественно, и в то же время – с душой), или усаживался за клавишные. Голос же Кена не так уж и изменился с тех пор, как он сочинял свои первые песни для URIAH HEEP, оставаясь при этом все таким же легко узнаваемым по интонациям и слегка заметной хрипотце, вовсе не портившей его, а лишь добавляющей песням своеобразия.
