Аппокалиптика в клубе “Б1 Максимум”

Часть третья

Своеобразный антракт продолжался недолго: вот вновь сверкают софиты, и на сцену с легкой руки Эйкки приглашается Типе Джонсон из Leningrad's Cowboys. Поскольку никогда до этого даже ничего не слышал об этом человеке, то и не берусь особо его судить. С виду дядька как дядька, спел "I'm Not Jesus" и "Life Burns" вроде неплохо, но вот можете забить меня камнями, а не идет группе такого уровня вокал. Ну не идет и все – совершенно перебивает замечательную игру виолончелей. Да еще если вокал такой надтреснутый, как у Джонсона (который своим каким-то поношенным внешним видом, кстати сказать, тоже в общую картину не особо вписывался).

В общем, несмотря на восторженную в целом реакцию публики, я вздохнул с облегчением, когда этот вокалист ушел. Ну, сейчас должно быть что-то такое! Определенно должно быть! Это настроение, видимо, передалось и всему залу, который, предчувствуя Нечто, подался вперед. И это чувство не обмануло: раздались первые аккорды "One". Какое же блаженство разлилось в душе в этот момент… Куда там главбуху с его сошедшимся годовым балансом…

К слову, о публике. Как уже говорилось выше, зал был наполнен на три четверти от своего объема, и условно разделялся на несколько частей: первые ряды, остальной партер, левую и правую части амфитеатра, "камчатку" и балконы. Причина именно такого разделения кроется в отдаче публики. Если за лесом рук и частоколом голов можно было только догадываться, что творилось в первых рядах (но, судя по доходившим временами в конец партера слабым волнам, там дым валил коромыслом), то боковая аудитория почему-то реагировала на выступление гораздо живее центра (который, впрочем, часто аморфен и раскочегаривается только во второй половине программы). Галерка стояла почти совсем спокойно, а вот на балконах кто плясал, кто пел, кто просто сидел и смотрел – всего было понемногу. Светомузыка была просто великолепна: достаточно сказать, что каждая композиция была выдержана в определенной цветовой гамме, в зависимости от настроения и характера песни.

Холодная бело-голубая с красным "Wherever I May Roam", бурная кроваво-красная с желтым и оранжевым "Refuse/Resist", насыщенная зеленая с тускло-белым и синим "Grace", показавшаяся серой птичкой на фоне всего этого сверкающего царства света "Nothing Else Matters" (и ничего удивительного в этом нет – такой музыке не должно ничего мешать), выполненная в ярких серо-желто-голубых тонах "One"… Особо кульминационные моменты, накалы страстей характеризовались ослепительными белыми либо огненными желто-оранжевыми вспышками шести светильников, установленных вдоль сцены, оформленной со строгой аскетичностью. Огромный кусок материи с выровненной по центру комбинацией изображений черепа, виолончели и крыльев в роскошном оформлении разнообразной светомузыки смотрелся каждый раз совершенно по-новому, сочетая с цветовой гаммой то инструмент с крыльями, то череп с крыльями, то что-то в отдельности.

Тем временем музыканты ничуть не уступали оформлению и отрывались на сцене так, что дай бог каждому. Такое ощущение, что сцена прямо-таки горела у них под ногами. Эйкка носился влево-вправо, перебегая из угла в угол и нависая вместе с инструментом над ликующими зрителями (в такие моменты песню на несколько секунд перекрывал мощный радостный рев этой избранной части аудитории). Пааво и Пертту постоянно боролись друг с другом, кто из них больше, чаще и виртуознее сыграет рядом с остальными участниками по отдельности.

Микко, казалось, разделился, по меньшей мере, на две части, извергая из своей установки громы и молнии и крутясь на стуле с бешеной скоростью, как паяц на ниточке, изредка убегая за кулисы передохнуть во время инструментальных композиций. Один только Антеро не принимал участия в этом шаманском действии – все представление он практически неподвижно просидел на стуле, безучастно взирая на зал через темные стекла очков (но кто знает, что скрывалось за этой маской равнодушия?) Разумеется, хуже его игра от этого нисколько не была. Хотя может быть, что таким образом этот музыкант просто подчеркивал свою удаленность от группы, отсутствие принадлежности к постоянному составу.